Перечитываю "Именины" опять.

Изначально на роль романтического героя претендует муж. Все типовые черты налицо: гармония, сменяющаяся разочарованием; утрата идеала и отпадение от мира (внутренняя замкнутость при внешней светскости); тайна хромоты; излишество мести (жене). Но потом оказывается, что муж -- это всего лишь "рамка" для совсем другой истории.

Герой этой второй истории тоже предстает перед читателями с явными романтическими "регалиями": пламенным взглядом, мешаниной жизни и смерти, злобной улыбкой, презрением к людям, тайной происхождения и любовной драмой в прошлом. Тайны, правда, быстро развеиваются, хотя схема конфликта выстраивается вполне традиционная, включая бегство и попытку возвращения. К сожалению, читатель не может не догадываться, куда дело клонится -- финал ведь уже раскрыт в первой "рамочной" части. И, может, поэтому финал и не потрясает. А еще я думаю, что Пётр С. хотел быть убитым. Ведь он не преследовал любимую женщину, не он вызвал на дуэль, с его военным опытом трудно поверить, что он уступил мужу в меткости... В Волгу не бросился, зато встал под дуло.

Социальная мотивировка конфликта необычна для романтической традиции (что Юрий Манн и отмечает в своей работе). Она как бы придаёт этому конфликту веса, делает его более реальным, что ли. Однако, для меня этот конфликт всё равно слишком схематичен/условен. Головой понимаю, что к чему, но и только. Вот и отвлекаюсь на разглядывание второстепенной фигуры мужа, потому что он гадкий, чо уж тут. Или смерть от холеры в Бессарабии -- это что-то очищающее? Ну, как гибель Сильвио под Скулянами?